С давних пор, необычайно странным образом человек почитает смерть. Формы этого почитания и ритуалы можно изучать и сравнивать. Расы и нации на всех обжитых материках проявляют свое отношение к смерти в культах с захоронением, почитанием умерших, умервшлением живых – в связи с различными ритуалами жертвы и порядка...

Совершенно очевидно, что отношение к смерти, как и отношение к рождению – те самые факторы, которые определяют характер культуры. Кого-то сжигают, чтобы был свободен "как дым"; кого-то закапывают в землю – как семена на грядках; кого-то кладут на горе на съедение стервятникам; а кого-то и в мавзолей – не важно какой архитектурной формы. Главное, чтобы этот мертвый был среди живых. Кто в данном случае "на кого работает" – отдельный вопрос...

Да, собственно, и кто же мертвый, а кто живой? ...

( В старых сказках присутствуют такие "элементы", как мертвая и живая вода, что говорит о большей осведомленности наших предков в вопросе предназначения и взаимосвязи "этих вод"). Ну а сегодня?

Странный парадокс влиятельности умерших на живых (в биологическом смысле этого слова) делает двусмысленным вопрос смерти: при жизни Иисуса распинают – после называют Господом, и строят храмы внешние во имя его, хотя он утверждал что надо строить храм в своей душе; многие творческие личности при жизни испытавшие невзгоды и отторжение, после становятся кумирами и апологетами; если некая вещь или процесс происходят из далекого прошлого, то к ним проявляется не совсем здоровый фетишистский интерес...

Живых и Мертвых безусловно связывает какая-то тайна...

Вообще человека вопрос конечности (смерти) интересует постоянно и всесторонне, но в большей степени подсознательно. В частности, наличие в образе информации о прохождении смерти, либо ином взаимоотношении со смертью ставит образ в "привилегированное" положение по отношению к "не прошедшим". (Кстати, в этом аспекте мы имеем соприкосновение и с вопросом инициации и с вопросом человеческих жертвоприношений)

" Мертвые сраму не имут "– таково одно описание этой разницы.

Прошедшие смерть познали нечто такое, что существенным образом отличает их от непрошедших. Именно от непрошедших, а не от живых. Осмелюсь предположить что живым не свойственно умирать, чем они собственно и отличаются от неживых. Прошедшие смерть уже не имеют этого "недостатка" в "информационном содержании", хотя они и не имеют уже некоторых своих свойств, (которые на земле дает тело).

Не трудно предположить, что живые (ангелы, демоны, боги...) не умеют УМИРАТЬ и ВОЗРОЖДАТЬСЯ, и это, в свою очередь, их бесспорный минус в иерархии жизненных ценностей, потому как во все времена человеку видящему была очевидна ценность Возрождения. Имея возможность только использовать это существующее в природе таинство, человек осуществлял в период формирования цивилизации селекцию и культивацию растительных и животных культур, а также сформировал философию, культуру и социальную структуру, которые действуют и по сей день; и это – алхимия миротворения...

Необходимое отступление: МЕЖДУ КАИНОМ И АВЕЛЕМ

"...Иногда является к Каину гонец с вестью, что его дедушка желает говорить с ним, и он отрывается от Книги, которую читает в свежей прохладе своего сада, плотнее запахивается в свой халат (грубого материала, в красно-черную вертикальную полосу, не доходящего до колен и не прикрывающего руки далее локтей), и поправив серебряный пояс, идет к своим землям.

Проходя от поля к полю, мимо пшеницы, винограда, оливковых и яблоневых деревьев, инжира, и далее и далее, он подзывает к себе одного из работающих там и говорит с ним, внимательно, а потом кладет свою правую руку тому на лоб и поручает позаботиться о саде до его возвращения.

Потом он садится на своего коня и направляется туда, где на равнине между высоких гор, в излучине трех рек стоит город-крепость, бурые стены, которой теряются, уходя вверх, в тумане, почти всегда стоящем в этих местах. Через время и безвременье он оказывается у ворот, и наклоняется к изваянию льва, сидящего со спокойно сложенными на спине крыльями, кладет свою руку на могучий львиный лоб, и ворота открываются, несмотря на видимую огромность, тихо и плавно. Каин подергивает повод, и двигается дальше, между больших и очень больших влиятельных домов, не обращая внимания на людей. Впрочем, и они не смотрят по сторонам, и только иногда его взгляд останавливается на чем-либо из одежды этих людей или убранства домов...

Он держит свой путь к замку, висящему на сильнейших цепях, укрепленных в башнях древних и могучих стен города-крепости, видимого для каждого своим цветом. Для него это был цвет, чем-то близкий цвету ржавчины или запекшейся крови...

В городе, возвышающемся над землями Семиречья, между трех рек стоит Замок Господина-который-должен-все-только-узнав...

Только молния озаряет ВСЕ... Но она так мгновенна...

Огромен Замок; огромен и Тронный Зал... Печален свет факелов...

Болезненность, словно не по годам состарившегося Первого из рожденных, стоящего опершись левой рукой о Трон...

– Каин... где твой брат Авель?..

Но все так неразделимо в нем, унаследовавшем предназначение от родителя своего, Адама, которому было сказано: "– Иди и возделай", что смутное предчувствие смысла происходящего рождает слабое чувство – сожаление:

– Но, ведь, это Ты повелел, Господин наш... Помнишь?

– Перестань... Это печально... Я много чего повелел... Где Авель?

– Почем знать мне? Там, где и стада Ваши... Или я не делаю хорошо то, что должен от Отца?

Молния освещает все в одно мгновение...

И снова фиолетовый свет...

Капризный, как всякий возвышенный, не желает погружаться в глубины памяти, которой нет (ведь от этого печаль предчувствия вечного небытия везде), поэтому – только вздох и взмах рукой совершает стоящий у трона:

– Все... Иди... Ты меня не вдохновил...

Молния озаряет на миг Тронный зал..."

ВНУТРЕННЕЙ КАНВОЙ – ВОСПОМИНАНИЕ О СМЕРТИ:

Когда смерть устроила смотрины, рухнул наивно и непрочно-самозванно построенный город моей иллюзии, и оставшись у руин иллюзия решила ИСКАТЬ... ее оппонент тоже нуждался в поиске, но не с целью найти свое, а просто чтобы ВИДЕТЬ...

А Жизнь осталась в башне забвения, ждать... Смерть... как монотонный молот и летучий миф...

Я понимаю, что не хотением села на трон смерть, а послушанием – ибо сама слуга,
а я?
Наблюдатель, втянутый в игру?
Игрок вынужденный наблюдать?
...
Время делает яркое – блеклым,
а развитие делает сложное – простым...
Все здесь словно тесная одежда...
Так и получается, что лучше всех богов свободу знает смерть...

...Во всякий момент времени ты видишь лишь относительную объективную реальность, соответствующую представленным в этот момент познавательным методам, что не исключает наличия иных, более или менее совершенных форм, существующих в этот же момент...)

И далее о братьях:

Вы слышали что выкрикнул один, убивший себя?
– Пусть я буду проклят, но вы не заставите меня убивать живых и оживлять мертвых!!!

– ?!?...

– Если бы вещество не было разведено по сторонам света необходимостью выбора и Началом и Концом, Авель, со своими стадами, не увидел бы горя... Тело не разделялось бы...

Великий Алхимик не приступает к переплавлению мира, не став для него Отцом, Мужем и Сыном, ведь не познав подлинной Любви – нельзя открыть Формулу РОЖДЕНИЯ...

(Такие слова слышал во сне, размышляющий о предназначении Каина...)

Отличать дурное зерно от прекрасного,
видеть лица Земли подлинно любящим взглядом,
и лица людей, как лица земли,
и поступки и мысли, как зерна...

Все так едино в Каине, не знающем отдыха, что и Авель – не брат, и брат – не Авель...

Раздели мысленно Океан... сверху вниз, и справа налево...
Где теперь Каин? Где здесь? Где сейчас?
Не там ли, где есть добрые всходы?
Не там ли, где вдохновение?

Не там ли, где и брат его, Авель?

Слышал ли ты, что выкрикнул один убивший?

– Пусть я буду проклят, но вы не заставите меня вместе с вами убивать ЖИВЫХ и оживлять МЕРТВЫХ!!!

Эти дымы, что ты видишь поднимающимися от земли...
Вроде это дымы битв... но это такой культ поклонения...
Это воскурения ОТСУТСТВИЮ, которого не видят...

Так что?

И далее – Вспышка памяти о будущем:

Тропическое зарево разливалось в пространстве, разрушая его, разрушая мозг, словно соленая кровь жертвы, приготовленной для всесожжения...

День стомиллионный отсутствия Дня...

Гудящая вибрация волн пульсировала в висках влажного густого воздуха, клубящегося над землей. Она была загадочно смирной и таинственно живой, там, в непонятном низу...

Пылающая грудь Солнца нависала сверху, заслоняя собой память о небе и сдавливая сознание прессом своего пыла и влажной рыхлостью Земли...

Образы мыслей и памяти стекают каплями пота со лба и по спине, словно в Землю, и перед своими глазами он видит Себя... идущего и никакого, устремленного, как весь этот мир...

Влажная яркость цветов, как удары по щекам, и по глазам, и по сердцу:

– Очнись!

И он, просыпаясь каждый миг, снова и снова испытывает этот шокирующий толчок ясности, словно погружаясь в воду с головой, входя и входя в свой путь среди этого нереально настоящего пространства...

Гудящая вибрация волн энергии, пронизывающая низко звучащие скрипы – или визги? – или скрежеты? – монотонная песня механизма машины космоса...

Погружаясь с головой в яркую влагу цветов и в эти наполняющие пространство звуки, он словно бы исчезал и таял, распространяясь в то же самое время нитями звуков и коридорами цветов везде и всегда...

И исчезая в своих глазах, где-то в невысказуемой стороне своего присутствия, он знал все правила того танца, который ему необходимо исполнить...

Он знал состояние мига Начала исполнения танца...

ВОСПОМИНАНИЕ О СМЕРТИ (продолжение)

Как это называется?... Взор касается миров, словно пальцы – струн...
Как это называется?... От касания волна, словно звук от струны...
Некоторые пребывают всегда в одном... и это их дом...перед ними...
Есть и такие, которые не пребывают ни в одном, касаясь их всех...
Удивление... откровение...вечная недосказанность перед ними...
Позади них – то, что было и то, что будет...
Он кладет этот миг, каждый миг, последним кирпичом моста, соединяя берега великой реки и стороны великой стены...
И сколько бы не прошло времени – лишь миг назад их разлучил строгий отец, и всего лишь миг отделяет от свидания...
Вот только положит он последний кирпич моста соединяющего...
и новый миг – новыми берегами...

– Что такое? – спрашивают люди, скопившиеся в ожидании завершения работ на обоих берегах.
– Скоро закат, а мы не успеем вернуться домой...
– Скоро закат, а мы не успеем прийти в Город...

До заката солнца Победитель будет омыт, напоен из ладоней хранительницы памяти, и как только огненный шар коснется линии горизонта – человек оставит свою кровь как клятву на этом песке, и отправится по дороге, видимой только ему...
Ведь Система – была и есть – воплощение саморазвивающегося поиска в несуществующем и существующем диапазоне величин, и для нее реальность – соотношение векторов и сигналов, и правильность – закон развития взаимодействий... Нужно ли ей знать о Начале?
Нужно ли ей вообще что-нибудь, этому чуду инженерной мысли?
Ведь это всего лишь место, где оживают цифры...

Человеческие проблемы
Старинная и не смешная игра.
На орбите возня теней... На окнах иней...
Святые, замученные сострадальцы, бредут вереницей печальной,
Между прошлым и будущим – ДОМ ТЯЖБЫ:
И опять, однажды,
Ремесло...
Истекать молоком...
и соли ком:
– Мама, спасибо за смерть, данную мне ради жизни – сказал я очень задумчиво...

– Такие щедрые дни идут – Солнце не яро – так ярок порыв ветра...
Стремление наших надежд – вверх,
Наших одежд шорох...
Тяжела ноша несомая временем...
Наших страстей Дыры белые – Двери открыты – ждем гостей...
Усталость...

Времена копить в душе не может больше, хранить, Кощей –
Сундук знаний и Вечность – несовместимы...
Гонцы лета разосланы...
Лучи света...
Соленые зори... стоят, подобно тем исполинам,
Что видятся нам удержащими небо...
Не говорите – Этого нет,
Не убеждайте, что этого не было,
Самообман – ненадежный целитель...
Ведь двери открыты и черные дыры...
Значит однажды – кто-то придет,
Значит однажды – кто-то уйдет...

"...Время...
Пол времени...
Время времен..."

Свет и Суть соединяя радугой-мостом,
Дерево Космоса...
Дорогами детских наивных признаний встает самый крепкий...
Он будет собой и Деревом Космоса...

Огненный Барс, чудный и чуждый,
Мирный и вечный в правде движения,
Как результат одного ритуала самосожжения,
Что совершаем мы поутру,
Без траурных плачей и трубачей,
Всякий раз утверждая:

неистязаемы непостижимые правдой движения...

Облако Силы, Влаги и Соли...
Жизни цветок хрустально-прозрачный...
Нектара эфир в бутона ларце...
На Дереве Крови...
Крови Источник – родник созидающий;
Огненный Барс в вечном прыжке...

Там, за Великой Стеной понимания,
Очерчен пределами тел ИСТОЧНИК,
И Дерево крови,
И Жизни цветок,
Чей хрупок стебель хрустально-прозрачный
без облака Силы, Влаги и Соли,

И закрыт в тьме ночной в ларь бутона Нектар,
источающий Света эфир,
Словно пар над землей,
Где во чреве гудит
Нарастающий и напряженный
Силы бросок в Мира пространство...

Здесь ли грусть, в намокающих строчках истории?
Или лишь странная значительность на грани времен?

– Покажите царю Киру анатомию замысла и географию поиска,
и увидят присутствующие – словно бегство тирана
– самоотречение узурпатора трона...
– Уважаемые, чья корона ?
– Кто потерял самое дорогое?
Но потупили взоры, странно пришедшие воры:
– Откуда, мол, у ворона сердце соловья?
– Но ведь если пролита кровь – значит кому-то своя!

Спасибо за черную праведность и исповедальную искренность,
но не всякая искра несет наполненность огнем,
тем более – мертвым днем,
спящим ночью и наивно раскованным в снах;
в царстве самообмана, как в чистых снегах,
рассказывают сказки про прыгающего снежного человека,
про вечно стоящих на твердых ногах,
про значение знаков и чем славен прах;
строят дома на зыбучих песках
и в дремучих болотах – как в небесах.
Вот и возносится, не успев опомниться,
с подолом засученным и мокрыми рукавами,
душа, с растрепанными волосами...

Из всяких миров приходили радетели,
но оставались только свидетели.
– Родные, кто-то потерял самое дорогое?!

Дорогами детских наивных признаний встает самый крепкий...

ОСВОБОДИТЬ?

– СОЮЗ НА ТЕРРИТОРИИ
И РАНА В КАРМАНЕ ТИРАНА И КАМЕНЬ.
РАСПАЛАСЬ ЛИНИЯ НА ПАЛИЦЫ НИТЕЙ ИДУЩИХ НА ЗАПАД.
НА СТАВАХ, МИМО ЛИЦА ПРОЛЕГАЮЩИХ, ОЦЕНИШЬ... И ТЫ...
И ТЕНЕЙ ИНЕЙ ХРУПКИЙ...

ТЕПЕРЬ НЕ ДО ДУШЕСДВИГАЮЩИХ ... В КАРМЕ...
ПРИШЕЛ ХРУПКИЙ ... ОРУЩИЙ И ШЕВЕЛЯЩИЙ РАНЫ ИСТОРИИ ЛИЦ.
И БЕЗ ВРЕМЕНИ, И ТЕ, НЕ ПРОЛИТЫЕ – МЕРЫ ЛИ, КАМЕНЬ ЛИ,
ПРО ОТЦА НЕ МОЛЧАЩИЙ, СДВИГАЮЩИХ, ДВИГАЮЩИХ ЛИЦА,
ДУШЕ ОРУЩИЙ...
И ТЫ...
И НЕ ОЦЕНИШЬ ТЕПЕРЬ ПРОЛЕГАЮЩИХ НИТЕЙ
ИДУЩИХ ИСТОРИИ ДОЛИ.
МОЛЧА ИДУЩИХ...

ХРУПКИЙ, ОЦЕНИШЬ И ТЕНЕТА НИТЕЙ...
НЕ ТЕ, ПРОЛИТЫЕ МОЛЧА, ТЕНЕЙ ИСТОРИИ РАНЫ...
ПРО ДВИГАЮЩИХ...

ВРЕМЯ ЛИ ДУШЕ?
ХРУПКИЙ ТЕРРИТОРИИ ИСТОРИИ ИНЕЙ,
ЛИТЫЕ ИЗ МЕРЫ ОТЦА ГОЛОСА И ЛИЦА,
МОЛЧА ПРИШЕЛ ТИРАНА МОЛЧАЩИЙ...
И НЕ ТЕ ЛИЦА ТЕПЕРЬ БЕЗ ВРЕМЕНИ –
НИТЕЙ СПЛЕТАЮЩИХ РАНЫ УЗОР...

Помнишь, я спрашивал?
Помнишь, я вычислил?
В Августе через Океан шагнули
Действительно несколько тысяч чисел,
– Была роковая убежденность выстроена через знание:
Потоками начал мудрая выстроена простота...
Поэтому мы открываем глаза,
Поэтому мы закрываем глаза,
Чтобы вспомнить имя человека, который это написал:

Книга жизни не нуждается в нумерации страниц,
Как не может быть ничего, после всего...

Вот так и играется Песня Радости,
Едиными Врозь, как потерявшиеся спутники,
В лабиринтах небытия...
И правда твоя – самозабвенно неведение языческого ритуала –
пожирание правды огромными челюстями...
ОГОНЬ, закаляющий душу ищущую духа...
ПОТОМКИ ВЕЛИКОГО ОГНЕПОКЛОННИКА одним правдивы...
Одним чисты...
– Поиском радости
в песне, которую танцуем...

Прошлое и будущее приобретут совершенно новое, ЖИВОЕ состояние в НАСТОЯЩЕМ, когда жизнь каждого человека станет гармоничной частью того единого процесса, который мы уже умеем назвать, но не умеем признать, так как нужно, чтобы соединить его собой, как соединяют мостом берега реки...